ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ Рассказик На пароходе Гоша был свой парень. Простой, открытый и спокойный. Может быть, не очень общительный, и потому в компаниях незаметный, но добродушный. Вывести его из себя было непросто. Однако те, кому это удавалось, больше таких попыток никогда не повторяли. В ту памятную субботу российский пароход стоял на дальнем рейде порта Бомбея. Среди небольшой группы матросов, списывавшихся в увольнение на берег, оказался и Гоша. Все утро российские моряки бродили по кривым и узким улочкам припортового района и развлекались как могли. Спасаясь от жары, пили пиво, из любопытства приценивались к товарам на уличных лотках, и разок заглянули в киношку… Бомбей – город интернациональный, поэтому наши моряки не привлекали к себе излишнего внимания. И только на одном из городских рынков случилось непредвиденное. К ним прицепился какой-то местный абориген из племени уличных фотографов и назойливо принялся их уговаривать сделать снимок на память. Старенькая камера, висящая на его тощей шее, и выставленные в рекламных целях фотографии египетских, китайских и бог знает еще каких моряков, особым качеством не отличались и указывали на то, что фотограф он весьма посредственный, если не сказать еще хуже. Единственным его козырем был здоровенный удав пестрой ядовито-зеленой расцветки, которого он давал в руки или вешал на шею своим клиентам. Вот с тем удавом он и пристал к морякам, бегло что-то лопоча по-английски. – Отвяжись ты со своим удавом! – отбивался от него судовой врач. – Кому говорят! То же мне экзотика… Нашел чем удивить. Отстань! Однако тот не отставал и прицепился к Гоше, ошибочно посчитав его спокойствие за покладистость. Тот несколько раз увернулся от навязываемого экспоната и уже повернулся, чтобы догнать врача… И вот тут-то фотограф ловко набросил Гоше на шею свою рептилию и опять что-то залопотал. – Чего он хочет? А, док? – спросил Гоша, который в английском был не силен. – Чтобы ты сфотографировался с живым удавом, – перевел врач. – С живым? – Ну, да… – По-моему, он нас пытается надуть… К этому моменту начал беспокоиться и хозяин: удав, которого Гоша небрежно сбросил на землю, был неподвижен. На отчаянные вопли уличного фотографа лениво подошел полицейский и долго не мог понять, что произошло. – Переведи ему, док, – сказал Гоша, – что он навязывал нам дохлого удава. А нам это неинтересно. Врач перевел. Потом что-то сказал полицейскому, склонившемуся над змеей. Тот с сомнением покачал головой, но отпустил российских моряков подобру-поздорову. – Что ты ему сказал? – спросил Гоша. – Что у удава тепловой удар – перегрелся на солнцепеке… Очухается вечером, не раньше. – Это вряд ли, док. – Что перегрелся или что очухается? – И то, и другое. Тот нахальный индус сам виноват: чего пристал со своим удавом? Ведь, правда? В юности я серьезно занимался борьбой… Но, похоже, с захватом немного переборщил – шейные позвонки у него оказались слабоваты… Да и честно говоря, не переношу я змей… Судовой врач едва заметно усмехнулся в усы: – Я тоже... И потому диагноз менять не буду. Виктор АННИНСКИЙ