Жила я, как все! Как докатилась до такой жизни, что стала стихи пописывать? Сама не знаю! Правда, в детстве, вернее в юности, всё на крылечке сидела, на луну глядела, чего-то там рифмовала по поводу любовных переживаний! Никогда это не записывала! А почему? Вот спросите – почему? Ответа у меня нет. Да и кто в юности стихов не писал? Потом жизнь наладилась, замуж вышла, детей родили! Забот полон рот, успевай только поворачиваться! Проблемы разные, да работа! На работе чего-то там пописывала, в сценарий пару строк в рифму. Как только проблемы в жизни появлялись, так рифмовать. Зарифмую, запишу, спрячу, чтобы никто не нашёл и смеяться не стал. А спустя время достану, прочту, удивлюсь - что за бред такой, порву и выброшу в помойное ведро! Читать научилась поздно, в школе в первом классе многие уже читали, а я училась ни шатко, ни валко. Не могу вспомнить, когда всерьёз заинтересовалась чтением художественной литературы. Помню только, что читала запоем, забрасывала уроки, не ходила гулять, по ночам под одеялом с фонариком. Мама, сама любительница почитать, и меня поощряла в этом. А когда я стала на мальчиков заглядываться, конечно, увлеклась поэзией. Завела толстую тетрадку и записывала туда понравившиеся стихи, особенно мне нравилась Юлия Друнина. Однажды отец обнаружил тетрадку, начал браниться, что надо заниматься уроками, а не "этой ерундой", но мама его увела, что-то пошептала, и больше он не делал замечаний по этому поводу. С поэзией было покончено, когда началась проза жизни, когда «они сыграли свадьбу и стали жить долго и счастливо; жить-поживать, да добра наживать». Читать я не перестала, но больше увлекалась прозой. Собрали, какую-никакую, библиотеку. Жизнь стала стремительной - перестройка, Чернобыльская авария, болезни детей и свои собственные, развал СССР, смена места жительства. Библиотека ездила с нами, вся она перечитана, и не раз. Только с годами читала всё меньше. Меньше – художественную литературу. Больше – педагогическую и методическую, по работе приходилось. Как-то, собралась с духом, и написала статью в педагогический журнал. А её напечатали. Все удивились, а я не меньше других. Хотя в школе всегда за сочинения хвалили. Мой дядя -литературный критик, переводчик, ещё в детстве говорил мне, что я должна писать, и после этой статьи утверждал, что у меня свой стиль. Не поверила! Не ему, скорее, не поверила в себя. Но писать статьи в журнал продолжила, опубликовали ещё пару-тройку. В один из дней, села и написала подруге стихотворение, чтобы не отчаивалась, в поддержку, сама не знаю, как это получилось, почему вдруг? Вот это и был день Икс. Ящик Пандоры открылся. Года четыре мучила своими стихами подруг и мужа, они слушали и хвалили, а что им оставалось? Потом одна из подруг сказала, что в интернете наткнулась на творческие сайты, и почему-то дала ссылку именно этого сайта – «Творчество для всех», да всё уговаривала зарегистрироваться и «опубликовать эти замечательные стихи». И так она меня уверяла, что я могу на равных публиковаться, что пишу не хуже других, что это притупила мою бдительность, мой страх показаться смешной, неумелой, делающей что-то не так, и не то. И вот - опубликовано первое стихотворение. В нём всё не так - ритм, размер. Получила первые комментарии, они меня окрылили, они помогли понять, что я делаю не правильно. Конечно, моя писанина, и сейчас далека от совершенства, но я стараюсь. И самое главное – вновь читаю. Мне кажется, я уже стала зависима от сайта. Первое моё действие, проснулась ли, пришла ли с работы домой – нажатие кнопки вкл. на компьютере и вход в интернет. Сразу проверяю почту, есть ли комментарии, есть ли ответы на комментарии, и читаю, читаю, читаю. Сделаю самые необходимые дела по дому и снова читаю. Забросила своё любимое вязание – и читаю, забросила шитьё – и читаю, читаю, читаю. Или пишу. Как же это произошло, почему я не смогла поверить в себя, не смогла принять в себе, то, что чувствовала всегда – тягу к литературе. Сколько упущено времени, я ничего не знаю о том, что могло стать моей профессией, моим призванием. Мои познания отрывистые, не точные! Не знаю классиков мировой литературы, да и чего греха таить, и наших классиков знаю только поверхностно. Не знакома с тенденциями современной литературы, не знаю новых имён. Поэзию знаю плохо, да и писать не умею правильно. Но загнанная внутрь тяга к литературе вырвалась наружу и теперь я с этим уже не могу справиться. Теперь всё подчинено желанию читать и писать. И всё больше мучает вопрос, имею ли я право на это – писать. В том смысле, что писать так, чтобы другим показывать без стеснения за свою неумелость и явную литературную отсталость. Кем считаю себя? Графоманкой*, обычной графоманкой, ну ладно, не графоманкой – стихоплётом. Не может дилетант вроде меня называться поэтом. Я не отношусь болезненно к критике, не считаю зазорным выслушать советы, исправить текст. Но так было не всегда. С прежними текстами, прямо беда, они никак не поддаются изменениям, корректировке, они упорно сопротивляются, будто не я их написала, подчас легче в чужом тексте что-то подправить. Потом я решила оставить их в покое. Пусть так и существуют, по крайней мере, видно, что я меняюсь, и, надеюсь, в лучшую сторону. Снова и снова возвращаюсь к чистому листу, на столе, или в компьютере, и непонятная тяга заставляет взять ручку, придвинуть клавиатуру, что-то написать, напечатать, поделиться своими мыслями. Надо ли это кому-нибудь кроме меня самой, достойно ли написанное прочтения, вопрос постоянно мучающий меня. И если я однажды решу, что писать не имею права, всё равно - буду писать. Не знаю, смогу ли отказаться от публикации? Кто-то скажет, что я не одна такая, что есть много хуже, и они не мучаются никакими сомнениями. Возможно это и так. Только от этого не легче. Понимаю, что упущено время, упущены возможности, и при всём желании всего уже никогда не наверстать, просто времени не хватит - не могу же я сутками сидеть у монитора, чтобы изучить всё, что должна была узнать в течение всей жизни. Зачем я вообще об этом пишу? «Графомания — это психиатрический термин, подразумевающий болезненную страсть к написанию текстов, чаще всего не представляющих никакой культурной ценности. Обычно произведения таких авторов шаблонны, невыразительны и не представляют собой никакого интереса ни для читателей, ни для критиков. Как и любое подобное заболевание, графомания может иметь более или менее тяжелую форму. Аналогично другим диагнозам в этой области, графомания не возникает на пустом месте и, в принципе, поддается лечению, в том числе и медикаментозному. Как человек становится графоманом? На бумаге мы выражаем свои чувства, эмоции и переживания, иногда заводим дневники, с которыми делимся наболевшим, в стихах выражаем восторг или скорбь, любовь или ненависть. Однако в большинстве случаев, у человека есть много собеседников и кроме листа бумаги. А у графомана — нет. Изначально одинокий, может быть, страдающий от заниженной самооценки или невозможности с кем-то поговорить по душам, он начинает писать. Его творения — это часть его болезненного и одинокого мира. Чем больше он их создает, тем меньше он сознательно стремится к живому общению. Однако, ограничивая себя в контактах, графоман должен реализовывать естественную тягу к общению, это заложено в личности на подсознательном уровне. И снова его рука тянется к листу бумаги. http://www.selinaportal.net/litsite/info/stihi/poleznie_stati.htm Статья «Графомания и графоманы»