Он сочинял стихи запоем, как молитву, Жестикулировал припадочно руками, И каждый новый день на плаху, как на битву, Он выходил с бутылкой водки и цветами, Чеканным шагом отмерял свои проспекты И наполнял гранёный на скамейке в парке, Спешил уважить дам, прохожих комплиментом И засыпал тихонько в театральной арке, Красивый галстук стиля бабочка-капустница, В коробке сырной ждут два скромных треугольничка, Как он любил эти обшарпанные улицы, В момент разлива по второй у подоконничка, Ларёк пивной- инопланетная тарелка, Ковчегом стал ему надежным и оплотом, И неопознанным летающим объектом Он брёл домой, сопровождаемый икотой, Бывало, что в особо тщетном настроении В знак солидарности ли, в качестве протеста, Он залезал в ближайший мусорный контейнер, Обороняя громким храпом своё место, В уравновешенном душевном состоянии Он возвращался в свою старую хрущёвку, Хоть путь прокладывал почти по обонянию, Не забывал при этом поправлять причёску, И заползал довольный на диван-кушетку, Бог

Последний раз сегодня спать в москитной сетке И слушать музыку цикад спокойной ночи, Лишь на ветвях сопят усталые ранетки, И хвост от ящерки испуганно отскочит, И дом бетонный будто полон мудрых трещин, Своей решёточностью кафельной довольный И непосредственною близостью от речки, Ложится камнем засыпать краеугольным, Я благодарен за его гостеприимство, Возможность пятками нащупывать прохладу, За хлебосольную заботу материнскую, Доброжелательные дружеские взгляды, По-новогоднему украшенное манго Своей рождественско-тропической гирляндой Сонливо светит угасающе неярко, Давая звёздам сыпать с неба бриллианты, Приходит время заключительных моментов, Ночь темнотой застелит скорое прощание, Ведь расставание мучительно, наверное, Своей несбыточностью мечт, по умолчанию

Я не знал, что я знал, а я знал,
 Что у Бродского был Миссисипи,
 Что канал он на Водоканал,
 Развлекательный центр Москоу-сити,

 Я нашёл его здесь, во Вьетнаме,
 То ли мертвого, то ли живого,
 Он курил в своей пляжной панаме
 И плевался осколочно словом,

 За Венецию молвил, за женщин,
 За мучительность- спесь Ленинграда,
 За духовные скрепы Советчин
 И промозглость ГБ-шника, гада,

 Он разжёвывал тему за темой,
 Поправляя диковинно шляпу,
 Мысль за мыслью, дилемму дилеммой,
 Всё пытаясь заказывать граппу, Хорошо, говорил, во Вьетнаме,
 Предпочтительно, дышится здорово, 
На Карибах бывал, в Индостане,
 И в Гренландии по обе стороны,

 Я в песке закопал его, спать уклал,
 Дети замок построили, лесенку 
На том месте, где он беспробудно спал 
И летел за минутой, в довесок ей

...7 лет без алкоголя... Я гадость пить не соизволю! Дай Бог, хватило силы воли на 7 лет без алкоголя! ...7 лет без алкоголя... Прожил 7 лет без угрызений! Без боли в почках и похмелья, 7 лет без алкоголя!! ...7 лет без алкоголя... И поумнел я дюже боле! Но стал каким-то..сердобольным за 7 лет без алкоголя.. ...7 лет без алкоголя... Каким-то, точно..пустозвонным, Не радостным, а пресным, сонным за 7 лет без алкоголя... ...7 лет без алкоголя... Я будто лещ на сковородке! Довольный жаром, маслом, солью! Ага, 7 лет без алкоголя! ...7 лет без алкоголя... Я будто уж, готовый цапнуть! Съюлить, съязвить, подкрасться, хряпнуть! Ой... ...7 лет без алкоголя... ...В семье не без урода... И ощущаю я нормально! Да, да, спасибо, превосходно! Плевать на пол дворцов сусальных..ик.. Моя романтика...Свобода!!!

Мой шаг начинается с номера ноль, Мой путь неудобен и долог, Ищу, как военный министр Шарль Де Голль, Соломинку в стоге иголок, Тернистый маршрут неказист и грозит Периодом полураспада, "Сердца их, всё так же, рассвета полны, Глаза их полны заката", От масти по масти, от казни до казни, От ада до лучшего ада, Не раз ускользал у дракона из пасти Живым, но дышавшим на ладан, Хотел бы я быть в своей собственной власти, Но путь пилигриму заказан Служить добровольным строителем счастья, Творцом и героем для сказок

Я привит от невзгод результатом манту, В моем супе полощутся клёцки, Отчего, не пойму, вопрошает к Христу В "Натюрморте" Иосиф Бродский: "Ты мой Сын или Бог?",- роли, в принципе, не Играет в структуре вопроса, Остаётся лишь свет, всепрощающий след Снисхождения после допроса, Так умён или глуп Человек, что не смог Достучаться до таинств Господних? Ты мой враг или друг? И поможешь ли, вдруг Я останусь в одном лишь исподнем? Я одернул трико и попробовал суп, Убежден быть на что-нибудь годным, Ты мой крест, моя боль- мой спасательный круг, В мире страждущем, зверски голодном.

Хорошо переосмыслить И решить, что было зря, Где всплакнуть, а что и высмеять, На погоду несмотря, Турбулентности и штормы Нас обходят стороной, Пилигримами по волнам Держим курс на край родной, Пусть не станет нам преградой Не вселяющий прогноз, Жизнь- награда, ей мы рады В знойный полдень и в мороз, Пусть у горе-спекулянтов Надорвутся птичьи рты, Мы же душу и бриллианты В раз разводим, как мосты, Не страшит нас путь далёкий, Жуть вселяющий колосс, Мы кромешные чертоги Освятим венком из роз, Пусть божатся те пройдохи, Что разграбливали Рим, Лепестком чертополоха Станет храбрый пилигрим, И пускай кричит печально Исполинский козодой, Нас зовёт, гремя ключами, Саламандровый прибой

Я вызываю на дуэль Своё слепое безрассудство, Свою кушеточную лень, Своё паскудное занудство, Шмелём ужаленную волю И с детства каверзный характер, Шанс на реванш с самим собою, Невежде оплеуха лаптем, Патрон готов, курок на взводе, Напротив есть закрепощённость, Гнетущая тоска напротив, Сосущая печёнки вздорность, Неутоляемая жажда Гипотетической свободы, Как зуб больной, что ноет, тяжба, И високос длиною в годы, Папье-маше из нужной правды, Моя залапанная совесть, Я револьвером в рот по гланды Залезу, ухватив за пояс, И сосчитать до тридцати Нет ни малейшего терпения, Сорвался, точно пёс с цепи, Кто быть всегда хотел растением, Я откупорю эту лампу, Чтоб джина выпустить наружу, Ко всем чертям размажу скалкой, Свою надорванную душу, И, если надо, буду палкой Дрессировать её в манеже, Я дуэлянт стальной закалки, Ни пустослов и ни невежа, Мне непременно нужен выстрел, Рывок стремительный в основу, Я наконец окреп и вызрел, Чтоб мир опять слепить по новой, Но тут ко мне подкра

Я очень рад вернуться победителем, В порыве странствий позабыв про отчий дом, Не забывал при этом про родителей И за друзей хоть на поруку я готов, Я на чужбине взвыл от этих крабов, Уже не лезет в глотку устричный коктейль, И королевских гадов мне не надо, Морепродуктов, фруктов всяческих мастей, Воспоминаний прежних сводит зубы, Пюре с сосиской, наша ода о любви, И, голубцы, о вы, мои голубы, И котлетосов в прикуску дюжины три, Как от чумы, бегу я от заразы И предвкушаю скорый пищевой конец, Не подведите, сырники и зразы, Приди, развергнись громом, с хреном холодец, Я жду прихода бронеартиллерии, И на подходе танкер атомный с борщом, Блины в составе легкой кавалерии, И щи прольются с неба ливневым дождем, О, Боже, дай мне хоть кусочек хлеба, О чесноке и сале не могу мечтать, Хоть сельдь под шубой, я не привереда, Чтоб бутерброд с икоркой в гневе отвергать, О кулинарных оскорблённых вкусах, Я предлагаю в Думе рассмотреть закон, Мобилизировать отряд закусок, Готовый к бою с самым

Когда события одномоментные Запомнить не дают сна, Его фрагменты, как пятна пигментные, И в поцелуе блесна и десна, Чумазый чёртик вприпрыжку на корточках Лишь колышки бросал в жар, Остались рожки да ножки и чёрточки, Беззубо облизнулся пожар, Труба подзорная калейдоскопная, Во мне врожденный рефлекс, Я как дозорный на посту стоял С земли до небес От высоты кружится голова, Условный инстинкт, В температуре тонут все слова И я здесь один

Так быть должно, но быть не может, Спасенья нет, где есть печаль, Как червь сомнения сердце гложет, Скупая призрачная даль, Для чистоты эксперимента, Где вывод- суть определений, Многообразием момента В конкретной точке станет гений, И луч коснётся нежно стали, Несущий вектор ринет ввысь, Обратной стороны медали Снегов стремительная рысь, И разомкнётся эта клетка На сотни маленьких явлений, Оставив знак, зарубку, метку, Нелепый шрам на бренном теле, Сон наяву, на самом деле, Полёт пристрастий на дрожжах, Здоровый дух в здоровом теле, А крепость в водке и в вожжах, Костры горят, жужжат метели, У каждой стаи свой вожак, Под песню чёрных менестрелей Здесь каждый новый день- чужак..

Апофеоз глубоких мыслей- Пустое каменное дно, Лишь в простоте находят истину- Берестяное полотно, И крест спасительный на ниточке Или в груди тяжёлый лом, А я по лезвию на цыпочках С горшочком золота, как гном, И мой характер несгибаемый, Как гвоздь, закатанный в бетон, Лишь нож поверхности касается, Реву, как в джунглях дикий слон, Пунктирной линией оставил я, Шагая, отпечатки стоп, Покуда выведет кривая, Там встанет мой голеностоп, И звезды, в распрях с гороскопом По лунному календарю, Расхристанные смотрят скопом С небес в затылок декабрю, И все на свете получается, Единственно, спасая нас, Что предначертанно, сбывается, Легко, невидимо от глаз.

Вот он мой пьедестал, Мой усталый перрон На вокзале прокисшего неба, Лишь неоновый свет В отраженье окон, Терпкий вкус забродившего хлеба, Мне бы счастья мешок И на шею кулон, В руки посох, в дорогу потёмки, И в далекий поход За искомый дублон, Столь прекрасный, пронзительно-колкий

Отчего так беснуется сердце, Откликается мне незнакомо, За кордон норовит, к иноверцам, Закрепиться подальше от дома, Не стукачество то ширпотребное, А биение чистопородное, Молодое, горячее, крепкое Не от пугала клок огородного, Не пером та мелодия писана, Вольным шёпотом ветра насвистана, На верёвочку словно нанизана, Разноцветным изяществом бисера, По крупицам, песчинкам в пустыне, Собирал я её бедуином, И со дна жемчуга выковыривал Лишь в надежде быть снова счастливым Мне глубин голубая мурена, Обернулась двугорбым верблюдом, В безысходности плачет сирена, Подавившись излюбленным блюдом

Руку сковало камнем на пульсе Траурной лентой поспешных решений, Шёл я по улице Щорса и щурился, Диву даваясь таким отношениям, Дробь карабинная на ноль не делится, Лезвием правка выходит с погрешностью, Мне самому до конца и не верится, Душу порой не находят за внешностью, Люди вокруг образованно-дерзкие, Знают, что нужно тебе и как правильно, Тащит рыбак карася да за лесочку, Срывы случаются редко, как правило, Дядя, езжайте в своё Простоквашино, Вам по пути не с моей электричкою, И не чешите мне больше лохматого, Бросьте дружить со своею привычкою, Всем по заслугам дадут, по тарелочкам, Чтоб никому вдруг не стало обидно, Я улыбнусь лишь при мысли о мелочи, Что не рискнул бы есть ваше повидло

Моя любовь- фигура речи, Простая русская любовь, Приняв на грудь, берет за плечи, Трясёт есть мочи до мозгов, В мозги доходит через ноги, Ведь головою слаб мужик, Вериги, розги для подмоги, Легко работать, скучно жить, Не возжелай крестьянской доли Любить что вдоль, что поперёк, Свербит охота пуще воли, Всему и вся есть свой черёд, В расход усилия напрасны, Колотит, как дрова, мотор Открытый звук, грудной и гласный, Горячий праведный костёр, Шаги босые да на угли, Растерзан ветром, колот швом, Суглинок примет кости мудро И стерпит, слюбит на потом, Моя любовь- фигура смысла, Звенящий правильный глагол, Плечо под полным коромыслом, Сосновый опалённый ствол

Территория и пространство, Волны и складки, Патлы и космы, Клятвы и взятки, Самоуправство, Урбанистка астмы и оспы, Прогрессивные взгляды, Мир на лопатки, вклады, В карманах звезды, Интенсивность и вера, [Философия прагматики, Математика метафоричности], Бесконечные зимы и весны, Пластика, флегматичность, Невинная шалость, классики, Классицизм, уважение, Порода, ответственность, личность, Шифры, орнаменты, свастики, Качество, тейпирование, мудрость, Лоскут бумажный, лакмус, Эбонит, каравелла, трусость, Отсек багажный, космос, гарбуз.

Во мне нет никакой предвзятости, Предрассудков в разрезе прошлого, Я клянулся святому в святости, Все ждал лучшего дня от хорошего, Вычисляя судьбы производную, Произвольной программой выполнен, Путь нелёгкий мой жизненный, вольный мой Волевым изобилием выкован, Под-над полем чугунной подковою Разразились надбровными дугами, Чутким взором Всевышнего стройные, Облака, что нависли над плугами, На лугах и полях некошеных Не слыхали кошерного войлока, В башмаках до подошвы сношенных Соль земли и усталости толика, Здесь намедни бывал буревестник, Чтоб чертить в небесах окружность, Наизнанку орал свою песню, Обнажая сырую наружность, Черноземная речь плодородна Даже, если удобрена инеем, Сладок воск на губах дородных, Быстротечна судьбинушки линия, Жизнь узором плетёт коклюшка, То ли полоз ползёт, то ли поползень, Поцелуем укус за ушко, Это полдень снисходит, как оползень

Во мне пропал большой актёр, Во мне пропали гении, Из книжек Брэдберри костёр И завещание Ленина, Во мне пропали города И дали иноземные, Сан-Сальвадор, Шарлеруа, Поэты века тленного, Во мне пропало посмотреть И напрочно исчезло Увидеть, мыслить, жить, гореть, Перед камином кресло, Рука седая и стакан А в нем воды до донца, Воды огня, глаза слезятся, Слепятся от солнца, И лишь один момент усоп, Ретировавшись дважды, Дренаж в ребро, укол в висок, Мы встретимся однажды, Непревзойденное число, Значение знает каждый, Хребтом цепляйся за весло, Кораблик мой бумажный, Мой ласковый и нежный зверь, Мой маятник отважный, Свирепый вепрь, страж потерь, Веди вперёд, куражный! Стремись на свет и быть добру, Кто с нами, тот не с нами, Пугай кипящую зарю Своими парусами

Ты причастил мою подругу своим хуем, Мне отчего-то стало бесконечно грустно, Я посылал любовь воздушным поцелуем, Хранил незыблемо укромные те чувства, И не носил татуировок я на теле, Хватало сдержанности скромно улыбнуться, Ведь пиздаболом трудно жить на самом деле, На опыт жизненный ссылаясь, оглянуться, Какое странное влекущее волнение Вдруг заполняет густо спёртое дыхание, Когда подходишь ты к границе откровения, Чуть придушив всю необъемлемость желания, Такое приторное сладкое предательство С оттенком призрачным едва похмельной совести, Десерт клубничный, как причина обстоятельства, Ванильный пончик-адюльтер навис над повестью Сюжетов вымышленных грозно, как над пропастью Нерафинированных линий на ладони, И брызжет сердце непрестанно гулкой колкостью И сыплет стружкой металлической агоний, Я верил в то, что если надо, подстрахуешь И приглядишь за ней без всякой задней мысли, Ты причастил мою принцессу своим хуем, Голый король без свиты разрушает жизни.