Внимание! Голодным и нервным мужчинам не читать! * * * Однажды я вдруг подумала, что Новый год надо непременно встречать с жареным гусиком на столе. Правда, видела я их допреж только в кино. Ну, например, в «Двенадцати стульях» Там ещё инженер Брунс всю дорогу кричал своей долготерпеливой, любящей жене, что он этого самого гусика очень хочет. Съесть. Ещё я слышала, что гусиков принято жарить целиком и с яблоками. Или это я слышала про утиков? Теперь уже не помню. В магазине выяснилось, что гусики продаются, слава Богу, в почти готовом виде – уже выпотрошенными и общипанными до почти неприличного состояния, только и остаётся – разморозить, набить яблоками и сунуть в духовку. Но у меня никогда не было такой духовки!

Часть первая. Новогодние пляски у костра Сергей Иванович Ложкин может спать спокойно, я ничем не потревожу ни его, ни его новую супружницу. Эту пародию на женщину с кривыми ногами, волосатыми руками, густыми усами, и со следами от комариных укусов вместо грудей. Пусть живут! И пусть даже здравствуют, так и быть! Я ведь добрая и должна уметь прощать. Эта мысль меня неожиданно успокоила и я совсем уже благодушно пожелала бывшему мужу всего самого наилучшего. Пусть они живут долго, мирно и будут счастливы на далёком, прекрасном, маленьком тихоокеанском острове. Желательно, вулканического происхождения. И с действующим вулканом в центре. Или поблизости. В районе частых цунами, тайфунов и ураганов. Бодрит кровь и веселит разум!.. А я как-нибудь проживу и без него. И уж точно не хуже, чем с ним. Ничего! Мы и сами с усами! В смысле – ещё могём! И докажем, что не лыком шиты, а наоборот – шёлком по бархату.

(Из историй, рассказанных в дамской компании за фужером горячего, крепкого чая) Да…, бабоньки, а вот я вам сейчас историю расскажу – обхохочетесь! Было это пару лет назад. Мы тогда первый раз с супружником в Турцию подались. Да, вы знаете. Ленка ж путёвки подсуропила. Нет, Лен, я что, я ничего – мне понравилось, очень даже. Ну, так вот… Поплыли мы на прогулочном катере в открытое море. Петька ещё пошутил, мол, плывём к родным берегам. Отплыли, значит, к самому, что ни на есть горизонту и встали на…, ну, как его…, склероз крепчал, маразм его в дышло!!! А, вспомнила – на рейд! Капитан нам ещё на берегу сказал, что плавать будем и рыбу ловить. Рыба – это мужикам, а мне так уж хотелось поплавать в чистом море, подальше от берега, прям сил никаких не было. Но я ж девушка опасливая, так я всё расспросила. Про то, как в воду спускаться и про то, как подниматься. Всё оказалось проще некуда. Туда надо нырять, а оттуда по лесенке специальной вскарабкиваться.

Москва. На афишах реклама: Скоро в кинотеатрах широкоформатный художественный фильм "Москва слезам не верит". На торце райкома КПСС огромный портрет Брежнева с правым плечом примерно в полтора раза шире, чем левое - чтобы поместить все орденские звёзды. На средних волнах вещает на английском языке первая радиостанция, передающая модные зарубежные мелодии. Олимпиада! Грядёт, грядёт Олимпиада! Семнадцать лет. Мир вокруг прост и почти прекрасен. Всё плохое, гадкое, противное - не моё, не для меня, не про меня. Оно только в маминых рассказах и папиных предостережениях. Только там. * * * Мужчина ходил за мной по пятам и хотел, хотел, хотел. Меня. Естественно меня, а кого же ещё?! Ведь ходил-то он за мной. Однажды я не выдержала, и его избили. Тщательно. Не оставляя синяков, но достаточно больно. Не внял и продолжил ходить. Иногда стал забегать вперёд и заглядывать в глаза. Нервировало ужасно. Но приходилось терпеть. Те, которые били, сказали, что во второй раз тоже тщательно, но убьют.

В каком-то городе, в каком-то веке случилась эта история, похожая на все остальные, как бывают похожи друг на друга люди, звери и цветы. Она встретила его. И она его полюбила. А он даже не заметил, потому что был увлечён чем-то или кем-то совсем другим. Она жила рядом с ним – на одной планете и даже в одном городе - и думала, что это счастье – быть близко, видеть хотя бы иногда, вздрагивать от его случайных прикосновений, щуриться от его улыбки… От улыбки, вспыхивающей так ярко, что глазам становилось больно. Или это происходило оттого, что она не позволяла слезам вылиться на горящие щёки?… Не имеет значения, почему и от чего, главное – это было, остальное – чушь и ерунда. Она – женщина не от мира сего. Так говорили. Об этом смеялись, шушукались у неё за спиной, перемигивались «понимающе» или крутили у виска. Ему сказали. В шутку. Без задней мысли. Вообще без мысли. Сказали и стали ждать, что будет. Он оглянулся и увидел.

У кошки девять жизней. Остальные она не помнит, или не хочет вспоминать… ************************************************************ Раз первый. Мы вместе учимся на курсах английского языка, сидим за одной партой и любим друг друга. Он провожает меня до дома. Два раза в неделю. Мы болтаем о литературе и искусстве. Держимся за руки. Иногда он любит положить руку мне на талию. Говорит, что его руке там очень удобно – как на мягкой полочке… Мама называет это «крутые бёдра». В остальное время он учится в университете имени Баумана на пятом курсе. Отличник. Он такой большой… И, конечно, красивый. - Ты выйдешь за меня замуж? – спрашивает он однажды. - Конечно, - радуюсь я искренне. Ха! Никого из девчонок замуж ещё не звали, а меня уже! Ха! - Через четыре года, - спохватываюсь я, - только через четыре года. - Нет, я понимаю, что тебе надо закончить институт, - говорит он, - я тебе помогу и с детишками пока подождём. - Подождём, - соглашаюсь я.