День нас встретит молчанием: Все следы запорошены, И любви и отчаянью - Грош цена здесь, хороший мой. Были явки все преданы И пароли засвечены. А заборное кредо нам Пишет псих недолеченный. И весна невозможная Манит вдаль, словно пьяную. Укоряют, что - сложная, Только проще не стану я. Уличают в отдельности, Упрекая в предвзятости, За крестами нательными Спрятав мелкие радости. Ну а страх лишь у Карлсона Нашинкован пропеллером. И на кой ляд он сдался нам, Этот мир недостреленный? Что-то держит нас крепко здесь - Притяжение, видимо. И не ждём мы благую весть, Шиш в кармане - обыденный.

Так выглядит навязанный людям ужас: Опробовано давно. В качестве средства управления толпой. Стоило заявить, что в районе эпидемия, и "венцы творения", дружно напялив намордники, самоизолировались.

Пыль стряхнув со страниц ноябрями прошитых тетрадей, Я с апрельским лучом проникаю в дисплейную тишь. В междустрочье вмещать не спешу, понимания ради, Сокровенные смыслы... Ты тоже о них промолчишь. Мне не страшно ничуть оказаться непонятой миром, Если есть хоть один, кто захочет в тумане блуждать. А в миру, как в гареме, назначат любимых кумиров, И селекцией выведут новых читателей рать. Если в миф не попал и при жизни тебя не узнали, То и после "народные тропы" куда-то свернут. Не сорвём мы букеты оваций в наполненном зале, Занимая немое пространство меж "бис!" и "ату!"

Нет, не отказали тормоза - В зеркало смотрю я взглядом гордым. Разве можно отвести глаза От такой красивой наглой морды? Филигранна каждая черта - Не тревожит шелуха сомнений. Там - повсюду - тлен и пустота, Где моих не видно отражений В зеркалах, витринах и зрачках - Поводов тут нет для разногласий: Этот лик останется в веках - Лишь слепец со мною не согласен.