Страшусь войны... но страшен мне не зрак Войной обезображенного тела, Быть может моего, там, в мгле полей, Средь многих обожжённо страшных тел Лежащего разорванным куском... Чем смерть страшна? Своим ли неизбежьем И неотвратностью пути в невозвращенье, Туда... в мир всеблагой святого совершенства И справедливости, и света, и добра... Иль откровеньем вековечных таинств, Иль сокровеньем размышлений чудных, Иль радостным восторгом чистых дум, Тех дум, летящих средь высот лазурных В божественно отрадной тишине Подобно птице?.. Так в чём же смерть? И есть ли глупость "смерть"? Чего страшиться мне?.. Но я страшусь, Страшусь до судорог иззябнувшего сердца, До содроганья сердца моего, И с неизбывным отвращением боязни Жду...

Я укроп! Через толщу упругих столетий Возрождаясь стотысячно в я, Чрез кровавые сны лихолетий Пробуждаясь наитьем чутья, Через морок глумливого братства, Достоверность измысленной лжи, Через мерзкий соблазн святотатства, Через проклятость рабской души, Ввстречу солнцу и вечной свободы Прорастая тугим стебельком, Против дури слепой непогоды Я живучим восстал естеством! Я - укроп! Я упрямый и стойкий укроп!

Путь самурая... С горной вершины Юген В час предрассветный Стонет призывно олень... Путь самурая - есть смерть...

В заводи тихой Пузырится, свиваясь, Пена речная; Так человеки, родясь- Пузырятся, свиваются, гибнут...

Мы любим плоть – и вкус её, и цвет, И душный, смертный плоти запах… А. Блок «Скифы» Мильоны вас – и тьмы, и тьмы, и тьмы, И в тьмах живёте жаждой брани, Лелея зверские мечты Кровавой европейской бани! Да – скифы вы!

Поселилась младая русалочка Среди мглы и прохлады колодезной, Вольно здесь и уютно русалочке; Утром ранним, чуть солнышко ясное Заискрится у ней над головонькой, Беззаботная вверх поднимается Поиграться волною колодезной, В жар полдневный у дна спит затворница Или, тихо в себе улыбаючись, Свой покой тешит песенкой чудною... Ночью ж светлой, как месяц заглядывал С высоты во глубины заветные, Она слушала сказочки звёздочек, От таинственной мглы мироздания Глаз не в силах отвесть очарованных... Не случалось меж милой русалочкой И людьми - ни обид, ни размолвки злой; Лишь любила русалка играючи Рассмеяться в глубинах колодезных Да подкинуть в ведёрко с водицею (То что любится меж человеками)- Скарбом малым, живую копеечку. ,,Может наша русалонька балует?''- Меж собою они дивовалися, Ей же было вольготно и радостно Слушать толки людей недогадливых. Но однажды порою обеденной, Когда зной звенел гулко над жнивьями И спешил всяк укрыться под деревом, Под скирдой ли хлебов золотящихся, Подо

Мир - мёдом сладкозвучным на устах, Мир вам - благое пожеланье совершенства, Мир всем - неслыханная чуднозвучно весть, Блаженнейших мечтаний сокровенье И роскошь безграничного добра. Но тут очнулся я...И ужас мой очнулся, И бешенство вновь вспыхнуло во мне, И гнев захлопнул сердце мёртвым камнем, Вгрызаясь в душу беспощадно страшным волком, И стало гадко всё, постыло мне и мерзко.

Перед церковью Божьею Марко Ходит в сильном волненье потупясь, Нету Марко пред церквью покоя: Ждёт, как выйдет игумен из церкви Отпускать всем грехи без разбора, Мыслит, как рассказать без утайки, То что с Марком дурного случилось… В день воскресный сбирался как Марко К церкви Божьей идти под причастье, Муженька наставляла Еленка, Наказаньем грядущим стращая: «Судный день помни, Марко, настанет! Коль идёшь в день воскресный ты к церкви, К литургии пречистой на праздник, Не скверни уст беспутною речью, Не носи мысли чёрные в сердце, Не бери ты с собою оружья И корчму обходи стороною Да лихих полупьяных гайдуков; Коль увидишь, Обренович Стеван Да Вукечевич Петар шатаясь, Из корчмы той бредут край дороги Да горланят зазорные песни, - Отвернись, будто нет до них дела, Будто вы и совсем незнакомы. Всё бы кружками пенить вино вам, Всё бы драки чинить да разбои; Грех велик и страшно наказанье! Помни, Марко, что ждёт за могилой: Рек огнистых кипящие лавы, Дыбы, плахи да слёзные вопли. Что ж

От тоски да от безделья Нету большего веселья, Распотешит вмиг она, Чарка крепкого вина. Опрокинется лишь чарка, Разгорится сердце жарко, Очи весело блеснут, Думы чёрные уснут; Позабывшися в похмелье, Вспомнишь юности веселье, Вспомнишь девичьи красы, Вспомнишь вольности часы, Сладость томных обещаний, Трепет тёмных ожиданий, Нежность ветреных речей, Неги пламенных ночей... От тоски да от безделья В мире горше нет веселья, Сердце растравит она, Чарка крепкого вина.

Поэт! не дорожи любовию народной. А.С.Пушкин Распохабная удалость Твоих ветреных стихов, Молоденческая шалость Томных рифм и вещих слов, Прелесть милы, прелесть живы, Прелесть девственно чисты, В меру чувственно игривы, К месту счастливо пусты; И смотрелся б очень мило Твой оплёванный алтарь, С поэтическою силой Разгораяся как встарь; И колеблемый треножник Сердце б в трепет приводил, И взволнованный художник Реки б счастья слёзно лил… Но решётки да запоры,- И в пыли зачах алтарь, Но иное манит взоры, Но в чести не царь - а псарь. И дурашливым изгоем Пред забытым алтарём Спит поэт…

Greensleeves was all my joy Greensleeves was my delight... Твоим зелёным рукавам Всегда без меры рад: Сойду ли я в зелёный сад, Коснётся ли травы мой взгляд- Я мыслью к рукавам; И в тихом шелесте дубрав Знакомый уху звук, И пред очами ярко вдруг Краса твоих желанных рук И трепетный рукав. Всё чем владею, чем живу, Чем горд и чем богат, Поверь мне, милая, я рад Отдать за твой случайный взгляд- Его я лишь зову. Холодных уст, прекрасных уст Как горек мне упрёк, Но знает свет, но видит Бог, Твой гнев неправый я навлёк Избытком верных чувств; И верю я: вернётся он, Веселья давний час, Когда в тени древес для нас Звучал ручья манящий глас И птиц счастливый звон, Когда среди цветущих трав Ликующей весны Объятья были так нежны И негой тайною полны, И зелен твой рукав!

Пламень грозного веселья, Бич вассалам и врагам, Гордость буйного похмелья, Славный рыцарь Вальсингам! Он не знал любви, ни дружбы, Был надменен и упрям, И к делам по зову службы Не спешил Джон Вальсингам. Плач церковного хорала, Мессы сладостный фиал Волновали душу мало, Требы рыцарь презирал. Так он жил, не зная страха, Так он был- назло врагам, И не раз зевала плаха: Где то бродит Вальсингам? Но в поместье родовое Раз случилось завернуть, Чтоб в отеческом покое От разгула отдохнуть. В замке матушка встречает Сэра Джона: Сын мой Джон, Весть худая долетает В угол наш со всех сторон. Говорят, что вы беспутны, Что заносчиво горды, Дерзки, ветрены, распутны, Своевольны и пусты. Тут, взглянувши на причастье, Продолжала так она: Джон, в душе моей ненастье, Весть доходит не одна: Но до нас доходят слухи- Джон капризен и упрям, И уж шепчутся старухи: Веру предал Вальсингам! Государю вы не в милость, Вашим несть числа врагам, И от женщин не случилось Слышать: Милый Вальсингам. Джон,

Шалун, повеса и поэт, Достатка верный расточитель, Восторгов сладостный предмет, Красавиц ветреный мучитель, Любимец муз, страстей, молвы, Питомец вдохновенной славы, Порой, для прелести, увы, Изгой отеческой державы. Иль в одиночестве глухом На кухне в час ночной укрытый, Край столика, посуды близ немытой, Безумец, бредящий стихом.

Лёгок и радостен труд, сладко его завершенье, Вот и последний откос я штукатурю шутя. Что же встревоженный взгляд вдруг приметил? Забившись проворно, Спрятался в щель паучок. - Эй, вертопрах, вылезай! Полно судьбою играть. Эй, Арахны пустое отродье, Прочь убирайся, не то- вмиг замурую тебя. Страшен я в злобе свирепой и в гневе я скор на расправу, Ну же, приятель, прошу, прочь убегай поскорей!

...То-то друг мой растаращит Сладострастный свой глазок!.. А.С.Пушкин В лёгкой прыти сладострастья Растараща свой глазок ( Не пленительного ль счастья Соблазнительный пролог?), Вижу взоров ваших смелых Чуть насмешливый упрёк, Слышу губок ваших спелых Снисходительный зарок И в пылу очарованья Брежу грешною мечтой: Ах, придёте ль на свиданье?! Среди комнаты пустой, Где ремонт недавно начат, Загрущу в тоске без вас: Пара рук здесь много значит, Ждут обои с клеем нас!

Рассекая воздух с силой Вдохновенною рукой, Развиваюсь перед милой Поэтической строкой. Полон жизни, полон чувства, Полон прыти и огня Красноречием искусства Обращаю в рифмы я Негу творческих исканий, Резвость выспренних мечтаний, Прелесть чувственной любви. Строки пылкие мои То звучат стыдливой лаской, То горят бесстыдства краской, Обещают и манят, Обольщают и кипят. Но в зеркальном отраженьи Замечаю невзначай Глаз усталых снисхожденье, Скуки лёгкое волненье Да смешливую печаль. И смолкает моя муза, Бестолковая обуза, И нейдут на ум слова, И иным полна глава, И таращусь я нелепо Краем глаза на тебя... Но, смешавшись, верю слепо: Всё же любишь ты меня, И в экспромте поцелуя, Сладострастном и живом, Упоительно дышу я Мыслью верною о том, Что эпически я счастлив, Что мифически богат, Что в лирическом ненастье, Рифмой бредя невпопад, Тайной прихотью желаний, Негой чувственных лобзаний Извиню я грешный стих.

Случалось ли ненастной вам порой Дня зимнего, при позднем, тихом свете, Сидеть одним, без свечки в кабинете... А.С.Пушкин (20 ноября) Случалось ли вам зимнею порой В немой тиши, в уютном кабинете, Очнуться с лёгкой мыслью на рассвете, Покинув сон прелестный и живой? Случалось ли? Когда неверный свет Сквозь лёгких завес призрачно струится, И, чуть дыша, камин в углу теплится, И всё вкруг дремлет.