Гвоздик не была удивлена, увидев во главе стола ребенка. Токсичный воздух и вода, получаемая из отходов, многих оставила в клетках детских тел. Важнее было другое: то, с какой жесткостью и затаенным чувством контроля смотрели его миндалевидные карие глаза. Черная оправа очков резко выделялась на его мелово-бледном лице. — Меня зовут Уолтз, — хрипло прошептал он, проникая увядающим голосом в каждый уголок темного помещения. «Borutzu», — пробормотал под нос сосед экс-владелицы кафе: на полузабытом наречии восточных архипелагов. «Какой же вальс ты станцуешь со мной?» — уныло скаламбурила про себя женщина. Вести о том, что санинспекция прикрыла ее «Гвоздичку» не могла не достигнуть ушей мастеров, и ей до сверботы в носу было любопытно, насколько они боялись ее мести. Впрочем, первое ее впечатление от мастера над мастерами было даже не положительным, но настораживающим.

Комок желтых перьев. Туловище, состоящее из головы, обтекаемое, стремительное в небе и до смешного неуклюжее на земле. Я – птичка. То прибиваюсь к стае, то отдаюсь свободе над морскими волнами. Я люблю корабли. Веселые люди внизу радуются моему появлению. Они кидают в воду монетки. Мне нравятся эти гладкие кругляши. Они напоминают мне отблеск солнца на чешуе неосторожной рыбы, поднявшейся к самой поверхности. Я бросаюсь в воду и достаю, на радость пассажирам, стремительно идущие ко дну кусочки металла. Однажды меня провела такая монетка. Ее уронила молчаливая, серьезная девушка под белым кружевным зонтиком. Мне захотелось ее порадовать, и я разогнал свое тельце в пикирующем полете, чтобы вонзиться в воду. Монетка стремительно уплывала вниз, в голубую бездну. Инерция несла меня на прозрачных крыльях, сотканных самим океаном, я целиком отдалась движению. Шли минуты, затем – часы.