обожженной но ужасно гордой заклеенной пластырем души вверх опасно поднятой мордой растворяясь в ночной тиши омертвелой от лютой стужи в шаль закутанной потеплей приглашу я к столу на ужин по средине семи морей да расправлю ей белое ложе одеялом укрыв скорей и спою я ей песню позже взгляд из черного все белей и душа моя вновь обмякнет запоет песню нашу в такт да теперь и не поблекнет покатил шальной самокат