Мы случайно столкнулись с юным созданием, очень серьезным и задумчивым ангелом, которого интересовала вовсе не платоническая любовь. И когда я намекнула ему на то, что ангелы такими не бывают, он с вызовом спросил: - А разве вас эротика уже не волнует. - Меня и секс волнует, да еще как, - произнесла я слово, которое он не решился при мне обозначить. И тогда он улыбнулся. Какая очаровательная, удивительная у него была улыбка. И исчез, как и положено ангелу, но сразу же зазвучала, какая-то чудная музыка. И мне стало страшно жаль всех старух, и тех старух в душе, которые даже думать о сексе и эротике боятся, какие же они убогие и ущербные, и как их много в этом мире. А потом родилось стихотворение. Обнаженная женщина в пору метели из пуха Заблудилась в стихии и пишет стихи о тебе. И уже долетает мелодия снова до слуха, И оглохший скрипач он своей покорится судьбе. И бредет наугад, словно слышит сонаты изливы. Словно в полночи этой столкнемся мы с ним невзначай. Только помнит еще, что когда-то мы были счастливыми Только верит, что музыка нас вдохновит и сейчас. Я молчу, в его очи бездонные снова взирая. Я хотела сказать, что давно уже стала другой. Обнаженная женщина тихо шагает по краю, Этой страсти забытой, говорит улыбаясь: -Любовь Он о чем это снова, о девушке с книгой во мраке Что на Любинском тихом осталась навеки сидеть. И уже не понять ни потерь, ни написанной драмы, Надо просто дожить и романс обреченно допеть. Но расправила крылья, парит над землею, сгорая, Наша дивная дева, она нам напомнит о том, Что возможна любовь, даже если у самого края. Мы живем день последний, и все-таки там мы живем. И в порыве внезапном, когда пробужденные чувства Этим танцем чарующим снова вернулись из тьмы. Это я закружилась, и страсти меня не отпустят, И уходим внезапно, но вновь возвращаемся мы. Мы вернемся в свой дом, опьяненные "Лунной сонатой" Или память способна нас прежних опять воскресить. И летит его музыка, и ухожу без возврата В эту тихую осень, где можно смеяться и жить.